Интервью с протоиереем Димитрием Предеиным в Музее памяти прот. А. Меня при Сергиевском храме

Протоиерей Димитрий Предеин — доктор богословия Киевской духовной академии, член Богословско-канонической комиссии при Священном Синоде Украинской Православной Церкви, преподаватель Одесской духовной семинарии

Вопрос: Отец Димитрий, какое значение для Русской Православной Церкви имеет наследие о. Александра Меня?

Я искренне убежден, что Русская Православная Церковь может и должна гордиться такой личностью, как отец Александр Мень. Удивительно само существование в нашей Церкви в тот период такого необыкновенного человека, я имею ввиду не только его феноменальную эрудицию, но и горение веры, и совокупность харизматических талантов, которыми он обладал. Рядом с ним даже некого поставить в эту эпоху не только в Русской Церкви, но и в других поместных православных Церквях. Эта память может вдохновлять новое поколение молодых катехизаторов, миссионеров. Мы можем многому научиться у отца Александра, я сам многому у него научился за те годы, что писал книгу о нем. Мне не довелось быть с ним знакомым. Когда он был таким трагическим образом убит, принял эту страстотерпческую, а может быть даже и мученическую кончину, мне было всего пятнадцать лет, я жил тогда в Днепропетровске, в Украине. Поэтому впервые об отце Александре я узнал в момент его смерти, а чуть позже до меня дошла его книга «Сын Человеческий», и я буквально в следующем году с ней ознакомился.

Меневские чтения, которые ежегодно проводятся – это абсолютно необходимая дань памяти великому человеку, и у меня в названии книги написано: выдающийся катехизатор и миссионер второй половины XX века. Я не побоялся сразу вынести это в заглавие потому, что когда я писал книгу, у меня не было никакой заранее предопределенной цели, и я не хотел его возвеличить или, наоборот, подвергнуть критике. Я хотел предоставить объективный анализ его творчества, мне самому было интересно понять, почему у него есть необычные, спорные взгляды, чем они объясняются, и почему его книги стали важным вкладом в дело катехизации. Мне потребовалось около трех лет для того, чтобы я почувствовал его личность и понял в целом направление его деятельности. Другое дело, что, наверное, не каждый готов взять на себя труд разобраться до конца в интенциях деятельности отца Александра, почувствовать бэкграунд, который стоит за его спиной и все это согласовать в единое целое. Но если человек подходит к изучению творчества отца Александра с чистым сердцем, если у него нет предубежденности, он обязательно ощутит это горение веры, которое одушевляло отца Александра, и которое до сих пор передается читателям его книг.

Вопрос: Ваша книга «Протоиерей Александр Мень как выдающийся православный катехизатор и миссионер второй половины XX века» явилась уникальным трудом, первым подробным исследованием трудов отца Александра. Вы писали эту фундаментальную монографию под руководством профессора МДА Н.К. Гаврюшина, который дал высокую оценку Вашей работе и отметил, что она написана в духе богословской традиции. Расскажите, с чего все начиналось и как Вы пришли к этой теме?

Здесь все довольно прозрачно, хотя буквально вчера была встреча выпускников нашего курса МДА, двадцать лет выпуска, и там мне тоже задали этот вопрос. С одной стороны получилось прозаически, а с другой стороны, может быть, это было провиденциально. Когда я окончил Академию, я уехал служить священником в Украину. Там я понял, что хочу развиваться в научном плане, поступил в Общецерковную аспирантуру и докторантуру св. равноапостольных Кирилла и Мефодия, где ректор митрополит Иларион (Алфеев). Поступая, я должен был предложить выбранную тему. Многие темы меня интересовали, и я обратился к профессору Н.К. Гаврюшину, который сразу предложил тему «Православные катехизические опыты второй половины XX века». Меня интересует современное состояние православного богословия: не просто кабинетного академического, а богословия, которое обращено к людям, которое способно новых членов Церкви привести ко Христу. Владыка Иларион отнесся к теме положительно, и я начал работу с больших статей. В начале я думал, что это будет несколько разделов моей диссертации, каждый из которых будет посвящен наиболее крупным православным катехизаторам этого периода. Я начал с о. Серафима (Роуза), который повлиял на мое собственное воцерковление, написал о нем статью-исследование. Потом написал статью о профессоре А.И. Осипове, у которого я учился в МДА. И третий, о котором я хотел написать – это отец Александр Мень. Профессор Н.К. Гаврюшин это одобрил, сказав, что отец Александр имел большое влияние на интеллигенцию.

Когда я начал эту работу, мне очень помог П.В. Мень, родной брат отца Александра, подарив мне почти все книги отца Александра. Таким образом, я стал обладателем всего литературного наследия отца Александра, доступного на тот момент, и это преисполнило меня таким энтузиазмом, что я на протяжении трех лет ежедневно по нескольку часов посвящал изучению его трудов. Сначала я все прочитал, поставил соответствующие пометки, потом составил симфонию по произведениям. Таким образом, начинал я работу как статью, но быстро понял, что это будет книга. Если сравнивать объем наследия отца Александра с литературным творчеством о. Серафима (Роуза), и тем более профессора Осипова, то это в несколько раз превышает просто по количеству страниц и охвату материала. Поэтому, чтобы все это проанализировать, тоже требовалось определенное количество страниц. Я написал книгу и издал ее в Одессе.

Книга об отце Александре – это часть моей докторской диссертации, написанной в Общецерковной докторантуре, но я издал ее как отдельную монографию, которая вызвала определенный интерес в церковных кругах, и я считаю, что ради одной этой книги стоило окончить докторантуру.

Вопрос: К отцу Александру очень неоднозначное отношение. Профессор А.И. Осипов призывает осторожно относиться к трудам отца Александра и предупреждает, что для невоцерковленных людей, возможно, книги отца Александра не подходят. Отец Даниил Сысоев тоже очень критиковал отца Александра. Как Вы думаете, в чем проблема, если Вы говорите, что отец Александр – выдающийся миссионер и катехизатор. Где у него уязвимые позиции, за которые можно критиковать?

Эти позиции есть, я в своей книге об этом пишу. Профессор Осипов умеренно критикует отца Александра и в значительной степени его предостережение адресовано малоцерковным людям, потому что книги отца Александра надо читать в правильной последовательности по мере воцерковления. Как писал апостол Павел: «Всякий питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец; Твердая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр. 5, 13-14).

Отец Александр – человек не одного измерения, на одной плоскости нельзя увидеть всю палитру его взглядов. Есть разные уровни, потому что воспитание и среда, в которой он формировался как личность, требовали соответствующей адаптации к условиям. Он был вынужден не всегда и не всем говорить то, что думал. Если мы сравним его проповеди в храме и выступления, например в библиотеке, то увидим разницу. Это говорит о том, что он старался донести свое слово до всех и, в зависимости от того, какая аудитория его слушала, умел принять новые формы для проповеди. У него есть даже лекция для слушателей курсов экстрасенсов, и там он тоже говорил на том языке, который был понятен этим людям. Отец Даниил Сысоев проигнорировал это полностью. Он подошел формально, не вникая в генезис взглядов отца Александра. Например, берет фразу: «Может быть тысячелетнее царство святых на земле» и говорит: «Это ересь, хилиазм». Но при этом нужно понимать, что отец Александр пишет до и после этого. Он же не преподносил это как учение Церкви, а выражал возможное мнение, которое в истории Церкви присутствовало, даже у древних святых отцов. Это его право как богослова.

Патриарх Алексий II в надгробной речи в день похорон отца Александра написал, что по слову апостола Павла, «надлежит быть разномыслиям между вами» (1 Кор. 11:19). Отец Александр имел некоторые суждения, которые не вписываются в мейнстрим нашей православной догматики, но это его частное богословское мнение. Что касается споров об отце Александре, то здесь я бы хотел засвидетельствовать, что есть некоторая разница между Россией и Украиной. В Украине гораздо более уважительное и положительное отношение к творчеству отца Александра. В нашей семинарии в Одессе нет ни одного преподавателя, который бы негативно относился к отцу Александру. Все признают его заслуги перед Церковью и понимают, что это личность необыкновенного масштаба.

Вопрос: Что же движет теми людьми, которые сознательно пытаются очернить имя отца Александра? Передергивают факты, намеренно вырывают из контекста сказанное или написанное им? Например отец Даниил Сысоев в одной из так называемых «ересей» отца Александра выделил отвержение им богодухновенности Священного Писания. Это же откровенная ложь.

Конечно, это очевидная ложь. Возьмем книгу «Пророки». Я не встречал другой такой книги в мировой литературе, где с такой любовью написано о пророках Ветхого Завета, не только со знанием текстологии и научных вопросов, а именно с личной любовью. Я считаю, что это одна из самых удачных книг отца Александра. Читая ее, даже вопроса не возникает об отсутствии богодухновенности, так как каждый из пророков – это вестник Божественной воли. Господь его посылает, чтобы он возвещал народу Божественное откровение. Возможно, о. Даниил Сысоев обратил свое внимание на некоторые частные суждения отца Александра там, где он подвержен протестантской библейской критике, но они, в общем, не влияют на миросозерцание отца Александра, тем более, что он делает это очень аккуратно. Нужно было иметь специально поставленную себе цель, чтобы из этих отрывочных высказываний отца Александра создать миф о том, что он отрицал богодухновенность Священного Писания, это просто нелепо.

Поэтому я всегда исходил из того, что творчество отца Александра можно воспринимать как единое целое, ни в коем случае нельзя что-то выдергивать из контекста. Если пойти по этому пути, давайте возьмем творение Кирилла Александрийского, возьмем его формулу  «μία φύσις τοῦ Θεοῦ Λόγου σεσαρκωμένη» («Единая природа Бога Слова воплощённая» — прим. ред.). И скажем: «Вот, это самое главное о его творчестве! Он учил, что у Христа только одна природа!». Так это монофизитство! И все, объявить Кирилла Александрийского монофизитом. Но это же абсурд, это нелепость, это просто нечестно! То же самое и с отцом Александром. Да, у него есть спорные высказывания, есть симпатии к Римско-католической церкви, но давайте вспомним в какую эпоху он жил. В его время «железного занавеса» с репрессиями против Церкви любой союзник в борьбе за христианскую веру был на вес золота, поэтому он ценил поддержку, которую мы получали от Ватикана и от протестантов. Почему-то, когда это начинают инкриминировать отцу Александру, забывают, что это была кардинальная линия внешней церковной политики и всей РПЦ того периода. Митрополит Никодим (Ротов) регулярно общался с католиками, были постоянные экуменические контакты. Например, профессор Осипов постоянно в них участвовал, гораздо больше, чем отец Александр, который был невыездной, а Алексей Ильич свободно ездил по всему миру.

Надо быть честным, прежде всего, перед самим собой, затрагивая творчество отца Александра. На одном сайте меня назвали «меневец-мифотворец», но выясняется, что это как раз у них мифы. Они создали этот миф о «постовом сионизма» и о жидомасонстве, но  ничем не могут этого подтвердить.

В моей книге все взгляды обоснованы текстами отца Александра, там больше тысячи ссылок. Отец Александр был личностью открытого типа, он постоянно развивался, впитывал новые знания. На момент его смерти его мировоззрение не до конца сложилось, он был в динамике, готов был развиваться дальше. Я думаю, что когда наступила перестройка и падение СССР, когда Церковь получила возможность вновь издавать православную литературу, появился свободный доступ к западной литературе, вот тогда был бы ликвидирован дефицит информации, от которого всю жизнь страдал отец Александр. Тогда ему приходилось изощренными путями доставать богословскую литературу с Запада. Думаю, если бы он получил доступ ко всей литературе, доступной нам на сегодняшний день, то его мировоззрение обрело бы законченность, целостность, и спорные моменты он бы сам полностью изжил.

Вопрос: Как Вы думаете, кроется ли проблема неоднозначного понимания отца Александра во времени? Сергей Аверинцев сказал об отце Александре: «апостол советского племени интеллигентов». Он проповедовал в условиях атеистического государства. Можно ли сравнивать отца Александра с миссионерами и пастырями двадцатого века митрополитом Антонием Сурожским и протопресвитером Александром Шмеманом, к которым, в целом, отношение более благожелательное, чем к отцу Александру.

Эти три личности, действительно, сопоставимы. Это высокий уровень православного богословия, катехизации двадцатого века. Мне вспоминаются слова о. М. Меерсона, когда у него спросили: «Вы знали и отца Александра Меня и отца Александра Шмемана, как бы Вы их сопоставили между собой?» Он ответил: «Шмеман – замечательный ученый и очень хороший человек, а Мень – святой». Я со временем пришел к такому же осознанию. Если говорить о претензиях к мировоззрению, например, у меня больше претензий к мировоззрению Шмемана. У него, например, мы вообще не видим почитания святых. Единственный святой, о котором он упоминает, это Серафим Саровский и только в связи с беседой с Мотовиловым. Отец Александр Мень почитал разных святых и учил других такому уважению и почитанию. Что касается владыки Антония Сурожского, я преклоняюсь перед его талантом катехизатора, у него был гениальный дар речи, и если мы говорим о личных чертах, я думаю, он был близок отцу Александру. Александр Мень поддерживал общение с митрополитом Антонием, но это всё же не снимает определенных отличий между ними.

Отца Александра выделяет финал жизни, Господь сподобил его мученической кончины. Понятно, что это было заказное убийство, осуществлённое силами, явно враждебными нашей Церкви. Подвиг смерти отца Александра – это подвиг святого страстотерпца. Он прочитал правило ко причастию, ехал на службу, и в таком молитвенном состоянии духа его так страшно убили. Даже если и были спорные моменты в его мировоззрении, в жизни он был благочестивым и ревностным православным священником, и своей кровью, я думаю, он все очистил.

С моей точки зрения препятствий для его возможной будущей канонизации нет. Например, если мы говорим, что к лику святых причислен святитель Лука (Войно-Ясенецкий), который в своей книге «Дух, душа и тело» прямо пишет о том, что дух деревьев, растений, животных, дух гор и дух человека – это явления одного порядка, — и несмотря на это высказывание, его причислили к лику святых, то в сравнении с такими вещами, спорные высказывания отца Александра кажутся уже не столь несущественными.

Вопрос: Справедливо ли обвинять о. Александра в его симпатии к Католической Церкви, и в том, что он воспринимал разделение Церквей как большую боль?

Я полностью солидарен с отцом Александром в том, что мы должны воспринимать разделение между христианами именно как боль, как личную боль. А мы этого не делаем, мы с этим смирились, привыкли. Да, есть православные, католики, протестанты, дохалкидонские церкви, есть еще множество раскольников. А мы довольны тем, что у нас есть замкнутый мирок, в котором мы можем комфортно оставаться, сознавая свои преимущества перед остальными. Да, наша Православная Церковь является единой святой, соборной и апостольской, тут никаких вопросов быть не может. Но, если сам Господь в Евангелии молился Небесному Отцу: «Да будут все едино» (Ин. 17:21), а единства нет. Мы молимся о единстве на Литургии, но многими это воспринимается как историческая подробность, формальность, которую должны исполнять. Отец Александр считал, что мы должны над этим работать, стремиться к восстановлению единства. Мне кажется, что ближе к концу жизни он начал понимать насколько это трудноосуществимая задача. При том, что экуменические диалоги были довольно оживленные в тот период. Отца Александра очень вдохновило, когда были подписаны документы, согласно которым, в случае предсмертного напутствия, если нет рядом православного священника, можно принимать Святые Дары от католического и наоборот. Это довольно быстро было отменено, но такой эпизод был в истории Русской Церкви. Отец Александр хотел верить в то, что христианское единство будет восстановлено. Среди философских авторитетов отца Александра абсолютно бесспорно главное место занимал Владимир Сергеевич Соловьев, проекты которого об объединении Российской монархии и Римского теократизма всем известны. Очевидно, эта идея повлияла на мировоззрение отца Александра еще в детстве и юности, когда он прочитал все произведения философа. На него это произвело впечатление.

Я скажу, что на меня это не произвело такого впечатления, когда я с этими идеями ознакомился в детстве. Мне показалось, что это слишком экзотично, это слишком разнородные силы, скажем, Русский монархизм и Римско-Католическая Церковь, Папская курия – совсем разные цели. А отец Александр, видимо, этим вдохновлялся, ему это казалось интересным. Мы знаем, что у отца Александра было много друзей среди католиков. Публикация книг отца Александра в бельгийском издательстве «Жизнь с Богом» говорит о том, что люди были готовы идти навстречу, несмотря на то, что это православный священник. Также его статьи были опубликованы в католическом журнале «Символ». Отец Александр переписывался с униатским священником, служившим в Святой Земле в Иерусалиме. Очень содержательная переписка на высоком богословском уровне, взаимоуважительная. При этом четко видно, что каждый оставался на своих позициях.  Здесь мы можем вспомнить афоризм Александра Шмемана «Трагедия униатства состоит в том, что они ушли от нас и не пришли к ним». Они не настоящие католики, и это половинчатое состояние отца Александра не устраивало, он был категорически против прозелитизма католиков в православной среде и православных в католической.

Вопрос: Отец Александр, как биолог считал, что теория эволюции не противоречит Священному Писанию. Вы, как доктор богословия и человек, который серьезно изучал этот вопрос по книгам и выступлениям отца Александра, скажите насколько в Православной Церкви допустимы подобные взгляды?

Суть в том, что эволюционизм – это не однородное понятие, смотря, что мы имеем в виду. Есть направление в богословии христианский эволюционизм. Есть догматическое учение Церкви, которое говорит, что творец мира – Господь, творец человека – Господь. Христианские эволюционисты это не отрицают. Когда Господь творит человека, Он вдыхает дыхание жизни в Адама, и Адам стал душой живой. Мы можем подойти к этой теме строго буквально, а можем допустить элемент расширительного толкования. Вдыхал ли Господь дыхание в глиняную статую, которую слепил Своими Руками, или Он вдыхал дыхание жизни в уже одушевленное существо. Вот разница между консервативным креационизмом и христианским эволюционизмом. Фактически результат будет один, то есть Адам становится человеком, душой живой. Кем он был до этого не настолько важно. Если даже преподобный Серафим Саровский и Феофан Затворник допускали мысль о том, что до того, как Адам стал человеком, это могло быть некое человекообразное одушевленное существо, но лишенное высших личных способностей к творчеству, к богообщению. Отец Александр был человеком достаточно осторожным,  и нигде не употреблял резких высказываний. Есть у него сказка об уроде, где он пишет, что вначале было человекообразное существо и продолжает эту мысль, допуская, что была популяция таких существ, и в этой популяции появились Адам и Ева. Возможность согласования учения о человеке в эволюционистском ключе с православной догматикой существует. Примеры Серафима Саровского и Феофана Затворника это лишний раз подтверждают. Что касается творения мира, что это могло быть на протяжении длительного времени – это не является догматом. Господь сотворил мир за шесть дней – это догмат. А вот как понимать «день», какой он был продолжительности, календарные сутки или сотни миллионов лет – это уже не догмат, а вопрос допускающий различные толкования. В древнееврейском языке слово «йом» означает не только сутки, но и период. Мне ближе точка зрения, которая позволяет объяснить, как за одни сутки Господь мог совершить творение столь великих вещей. «У Господа один день, как тысяча лет и тысяча лет, как один день»(2 Петр. 3.8; Псал. 89,5). Он и за одни сутки мог совершить то, на что по нашим представлениям требуется сотни миллионов лет. Само понятие времени относительно, оно может сжиматься и расширяться. Я в своем учебнике по философии так и пишу, что есть возможности объяснить Шестоднев, не отходя от святоотеческого представления.

Отец Александр был воспитанником учёных-эволюционистов своего времени, учился на биолога, ему миллионы лет казались более правильным объяснением. Он такой не один, есть весьма авторитетные священнослужители, например отец Глеб Каледа, которые тоже стояли на таких позициях. Единственный момент, который меня огорчает, что отец Александр в этом плане слишком доверял исследованиям Тейяра де Шардена. Вот это, видимо, как бывает у каждого из нас, уязвимое место. Мне кажется, что этот автор был далек от истины во многих вопросах. Привязанность отца Александра к трудам этого писателя, может быть, подвигла его на некоторые неосторожные высказывания. Но отец Александр не настаивал на этих взглядах, он высказывал это как одно из возможных мнений. У отца Александра сам  уровень научной компетенции является гарантией того, что вы не сможете его поймать ни на какой ереси, он очень дорожил своим местом в Православной Церкви, очень любил свое священство, ценил свою кандидатскую степень. Привязанность к православной традиции отец Александр впитал с молоком матери, был крещен в тот период, когда многие боялись принимать крещение. Он был причастен к истокам, что сопоставимо с древнехристианскими временами, когда христиане скрывались в катакомбах.

Мне кажется, что большинство критиков отца Александра по своему интеллектуальному уровню ему уступают, к тому же, они не до конца вникли в смысл его творчества. Как ученый он мог себе позволить полет мысли. Как православный пастырь – вкладывал огромные силы в духовных чад. В своих проповедях, при простоте языка, отец Александр высказывает очень глубокие мысли.

Я в своей книге не ставил цель во всем оправдать отца Александра. Мне хотелось провести объективное исследование. Потом, прочитав книгу от начала до конца, я заметил, что защищаю его. Когда я попытался понять, почему так получилось, то обнаружил, что Александр Мень до сих пор является объектом для нападок. Приходится смотреть на людей, которые пускают стрелы, и объяснять, исходя из этой критики, что, на самом деле, все по-другому. Есть, может быть, небольшой иррациональный остаток в творчестве отца Александра, в частности, отношение к Тейяру де Шардену. Я сам не все его мнения разделяю, но я все могу объяснить, почему это мнение появилось. Есть разные факторы влияния на воспитание отца Александра, образование. В то время был дефицит литературы, не хватало общения с кругом людей высокого богословского «полета», с кем он мог обменяться мнениями. И, конечно, незавершенность его внутреннего процесса развития.

Я думаю, он бы много мог еще сделать для Церкви, способен был анализировать ситуацию объективно и говорил так, как есть. Один из даров личности отца Александра, который до сих пор не оценен и не раскрыт – это дар чистой и чуткой религиозной совести. Он старался, насколько это возможно, отстаивать чистоту, святость, принципы церковной жизни. Этим он отличался от подавляющего большинства современников. Это то, за что многие его ненавидели, многие завидовали его талантам. Ему не прощали то, что он оставался честным, правдивым тогда, когда многие кривили душой.

Творчество отца Александра нужно разделить как минимум на две сферы: письменные труды и устное творчество. Все, что отец Александр написал, выдерживает самый суровый критический анализ. Что касается устных ответов, могли быть неудачные высказывания, в устной речи это неизбежно, особенно, когда человек говорит так много, как в последние два года. Может, надо было строже редактировать издание устных выступлений или снабжать их соответствующими комментариями. Спорные суждения отца Александра имели место, но, если сопоставить их с огромнейшей глыбой его заслуг перед православной катехизацией, миссией, то все эти спорные суждения абсолютно теряют какое-либо значение. Но для того, чтобы это осознать, нужно лучше знать творчество отца Александра.

Вопрос: Кроме того, многим не дает покоя еврейское происхождение отца Александра.

Кто может запретить еврею быть православным и православным священником в том числе? Евреем был и Господь Иисус Христос, и Пресвятая Богородица и все апостолы, и мы абсолютно на это не обращаем внимание, когда читаем Евангелие или книгу Деяний апостолов. Отец Александр никогда не пытался скрыть свое происхождение. Есть такое мнение: для того, чтобы еврею стать православным, нужно перестать быть евреем. В каких-то случаях, отчасти, может быть это и справедливо, если под еврейством имеется ввиду сознание собственной исключительности. Отец Александр, будучи евреем, был настоящим православным священнослужителем.

Могу сказать совершенно отчетливо, что отец Александр был вторым после апостола Павла православным проповедником на протяжении истории, которому удалось в одиночку обратить такое количество евреев ко Христу. Именно отец Александр среди творческой и технической интеллигенции Москвы имел большую популярность, в том числе и среди евреев. Они не были иудеями, чаще всего они были атеистами, либо агностиками, либо просто религиозно индифферентными людьми. Господь через отца Александра привел их в православие. Соответственно, так было Господу угодно, чтобы в это время в этом месте был такой священник, который мог с этой миссией справиться. Кроме того, как катехизатор, отец Александр остается весьма эффективным и интересным и не для евреев. Его слово действует на любого человека, который хочет познать истину. Я считаю, что еврейское происхождение отца Александра не является минусом, как говорил он сам, что для него «честь принадлежать к этому народу».

Вопрос: В чем важность и актуальность наследия отца Александра в современной жизни?

Честная и бескомпромиссная гражданская позиция – это то, чему мы всегда можем поучиться у отца Александра. Вместе с тем и широта мировоззрения. Давно замечено, что когда человек знает мало, он прочно держится за свои малые знания. И, если он видит что-то не похожее на эти знания, то относится враждебно. Если человек знает очень много, он понимает, что может быть так, а может быть немножко по-другому, что не означает обязательно плохо. Человек имеет право иначе мыслить и иначе жить. У отца Александра было терпимое отношение к представителям другого мировоззрения. Веротерпимость – это то, чего нам сейчас не хватает. Отец Александр хорошо знал и историю Церкви, и историю христианства, и историю мировой цивилизации. При любом вопросе у него возникал мысленный видеоряд, и он мог привести любой пример из истории. Отец Александр – это отдельный мир, когда погружаешься в его мировоззрение, понимаешь, что на это стоит потратить время и силы, потому что это то, что человека способно обогатить.

Я могу сказать о себе: я закончил семинарию, академию, но когда начал читать отца Александра, то понял и почувствовал некоторые вещи впервые. У него затрагивается пласт духовной жизни, который проходил мимо моего внимания. Мне казалось, что моих знаний достаточно, а здесь я увидел, что есть другое измерение в христианстве. При том, что я не со всеми суждениями отца Александра согласен, я признаю величие этого ума. Впервые нечто подобное у меня было, когда я, учась в академии, читал книгу «О граде Божьем» блаженного Августина, книгу, прямо скажем, пеструю, но под конец я понял, что блаженный Августин – великий человек, его разум восхищает. Вот что-то подобное у меня возникло при работе над литературным творчеством отца Александра. Я почувствовал, что это человек, способный поднять нас выше. Очень жаль, что безвременно оборвалась его жизнь, он мог ещё много принести пользы нашей Церкви. Его энергия души разворачивалась в написании книг. Только в последние два года он успел так много, как никто, в том числе открыл первую в Советском Союзе детскую воскресную школу, организовал Библейское общество, он реально менял жизнь к лучшему.

Работы отца Александра не могут устареть, он уже занял свое место в истории православной катехизации и в истории Православной Церкви. Он сделал необыкновенно много для своего времени. Отец Александр в тех трудных условиях сумел донести веру до огромного количества человеческих сердец. Многие его книги до сих пор остаются актуальными и востребованными. Его книга «Сын Человеческий», думаю, для многих поколений будет откровением о живом Христе.

Вопрос: Отец Димитрий, если бы Вас попросили дать краткую характеристику отцу Александру, какие бы слова Вы подобрали?

Божественный посланник. Человек, избранный Господом для несения пастырской миссии в это время в этом месте. Такие люди рождаются не каждое столетие. Это милость Божья к Русской Церкви, что у нас был такой пастырь, на которого можно равняться, который может быть примером для подражания. В целом его облик пророческий, в его творчестве есть обращение в будущее.

Беседовала Дария Парсаданова. Музей памяти прот. А. Меня в Семхозе при Сергиевском храме, 2019 год